С января 2016 года начали действовать новые правила регулирования российского рынка IT. Окончательно они еще не оформились, но уже породили новую формулу успеха в российском IT-бизнесе.
Иной порядок
Начиная с 2016 года российский рынок IT живет по новым правилам. Одним из следствий их введения стало появление искусственного рыночного дифференциатора, которого раньше не было. Он оформлен в виде реестра российского ПО и закона, согласно которому органы государственной власти теперь обязаны покупать новый софт только из этого реестра. Ну или убедительно обосновывать, почему им все же нужно купить импортный продукт. По оценке главы Минкомсвязи Николая Никифорова, затраты органов госвласти на закупку иностранного ПО составляли порядка 20 млрд руб. в год.
Это нововведение оказало на рынок большое влияние. Если у компании вообще нет своих программных продуктов или ей не удалось прописать свои продукты в реестре российского ПО, это сразу отсекает ее от участия в государственных тендерах.
Пошел уже второй год нового порядка вещей, и начальный шоковый импульс от его введения прошел. Но это не означает, что воздействие полностью рассосалось и рынок адаптировался к нему — уж слишком мощным и комплексным оно было. Со временем вполне могут проявиться «производные высших порядков». Тем более что власти продолжают расширять стратегию импортозамещения в IT.
Примерно год назад президент России Владимир Путин на совещании с членами правительства потребовал того же самого — перехода на отечественное ПО — и от компаний с госучастием. Сначала в рекомендательном порядке, а потом, не мешкая, в обязательном. Это пожелание было оформлено правительственным постановлением: летом прошлого года первый вице-премьер Игорь Шувалов специальной директивой обязал госкомпании внести изменения в положение о закупках, которые бы также отдавали приоритет отечественному ПО.
Новый порядок начал действовать и в среде госкомпаний: в середине марта текущего года компания «Транснефть», которая давно уже внедряет и кастомизирует под себя корпоративную информационную систему от немецкой SAP, заключила контракт с компанией «Галактика». Российские разработчики ПО — вместо SAP — должны дополнить эту систему своим функциональным модулем. «Транснефть» и раньше пользовалась продуктами «Галактики», но не пыталась противопоставлять их продуктам SAP. Впрочем, еще раньше — год назад — о возможном переходе с продуктов SAP на отечественные аналоги задумались в РЖД, и тогда «Галактика» тоже фигурировала в числе возможных партнеров.
Не удивительно, что бизнес SAP в России второй год подряд терпит убытки, а выручка SAP CIS в 2016 году (в валюте) оказалась практически такой же, как в 2015-м. Зато бизнес некоторых IT-госкомпаний растет как на дрожжах.
Природа регуляционного роста
Новая формула роста IT-бизнеса в России содержит два слагаемых: создание регулятором сущности, которая порождает у потребителей новые платежи, и наличие гарантированного доступа к денежным потокам и госконтрактам.
Характерный пример — рынок коммерческого электронного документооборота (ЭДО) в России. Самого рынка ЭДО по большому счету еще нет (по некоторым оценкам, электронный обмен составляет меньше 1% в общем объеме обмена документами), зато схема его регулирования уже разработана.
Компании не могут просто так взять и начать обмениваться между собой документами в электронном виде, покупая услуги удостоверяющих центров электронной подписи. Они должны делать это через новую сущность — операторов ЭДО, компании, которые должны получить все необходимые лицензии и поддерживать свои системы в соответствии с текущими требованиями законодательства. Их услуги платные.
Если компании, которые хотят установить между собой ЭДО, пользуются услугами разных операторов ЭДО, возникает ситуация роуминга. Казалось бы, это дело самих операторов, однако и оно тоже регулируется: приказом Минфина созданы так называемые роуминговые центры. Это привело к разделению операторов на два лагеря: четверка «рыночников» во главе с компанией «СКБ-Контур» и государственный «Ростелеком». Отметим, что раньше «Ростелекома» на рынке услуг ЭДО не было и в становление этого рынка он особо не вкладывался. Но с появлением госрегулирования «Ростелеком» стал роуминговым центром, через который должны наладить взаимодействие все операторы ЭДО. Теперь уже приходится беспокоиться о том, чтобы не возникла проблема роуминга между роуминговыми центрами.
Действие новой формулы роста хорошо иллюстрируется примером дочерней IT-компании «Ростелекома» — «РТ лабс». В 2016 году выручка «РТ лабс» выросла на 42% (см. материал на с.4). И это на стагнирующем рынке. Существенный вклад в этот рост внесло создание ростелекомовского роумингового центра операторов ЭДО, для которого «РТ лабс» изготовила программно-аппаратный комплекс. Но львиную долю выручки компании обеспечивает второе слагаемое новой формулы роста — госзаказы. Правительство назначило «Ростелеком» единственным исполнителем работ по развитию и эксплуатации инфраструктуры «электронного правительства». «Ростелеком» получает под этот проект крупные субсидии от Минкомсвязи, а потом часть отдает IT-«дочке». Так, по данным Cnews, в 2016 году на работы по «электронному правительству» «Ростелеком» получил от Минкомсвязи 2,035 млрд руб., позже 1,12 млрд руб. он передал по контракту «РТ лабс».
Еще один пример возможностей регуляционного роста — принятые законодательные инициативы, известные как «закон Яровой». Они заставляют операторов и провайдеров закупать системы хранения данных (СХД), так что рынок СХД, объем которого составляет сейчас $380 млн, может вырасти к 2018 году по деньгам вдвое. Поэтому крупный IT-холдинг Inline Technologies Group купил 51% разработчика СХД Aerodisk. Национальная компьютерная корпорация развивает свой СХД-проект и тоже подыскивает для покупки внешних разработчиков. Не остался в стороне и «Ростелеком»: его венчурный фонд «КоммIT Кэпитал» купил за 100 млн руб. 30% российского производителя СХД.
Впрочем, еще работает и старый добрый маркетинг. Один из ведущих мировых софтверных домов, компания Autodesk, хотя и чувствует давление со стороны российских разработчиков конструкторского ПО (продуктов Autodesk в реестре российского ПО, разумеется, нет, зато там имеются, например, продукты — импортозаместители компании «Аскон»), добился прироста новых пользователей в России на 35% (в целом по миру — на 21%). Autodesk просто отказалась от продажи бессрочных лицензий на свое ПО, перейдя на модель подписки, снижающую начальные траты пользователей, и резко снизила (до 45%) российские цены на все свои продукты.
Но доля «вольного» рынка IT, не обремененного ограничивающими конкуренцию правилами регулирования, сжимается как шагреневая кожа. Если все госкомпании в своей закупочной политике, как им велено, будут ориентироваться на реестр российского ПО, то это уже не 20 млрд руб. в год и даже не 160 млрд руб. госзаказа на IT (включая услуги связи и некоторые другие составляющие) всех уровней — федерального, регионального и муниципального. Это намного больше, поскольку госсектор в российской экономике составляет сейчас около 70%. Российский рынок IT с момента его зарождения в конце восьмидесятых считался одним из самых конкурентных рынков в стране, но теперь на смену рыночному рычагу приходит административный.
Административный дрейф
Проблема жестко регулируемого рынка еще в том, что правила регулирования, как говорят инвесторы, отличаются высокой волатильностью. То есть часто меняются.
Минкомсвязи решило внести значительные правки в правила формирования и ведения реестра российского ПО. Теперь там положено находиться только тем программным продуктам, распространение и использование которых на территории России или отдельных ее субъектов ничем и никем не ограничено — в том числе иностранными государствами. Члены экспертного совета при реестре говорят, что эти поправки наверняка связаны с Крымом.
Поскольку реестр — искусственный дифференциатор, никогда не прекращались попытки в нем искусственно прописаться. Либо с помощью формальной переупаковки западных продуктов по модели OEM, когда меняется, по сути, только название. Либо путем сложения лицензий в приложениях, созданных на основе западных софтверных платформ, и письменных заверений руководителей российских фирм, что лицензионные отчисления западному партнеру не превысят 30% выручки. «Крымская» поправка к реестру ПО эту лазейку, по крайней мере для проприетарных западных платформ, закрывает.
Чиновники также намерены существенно расширить содержательную часть записей о программных продуктах в реестре. Новые формулировки четкостью не отличаются. Так, один из дополнительных пунктов в списке сведений о ПО требует указывать информацию о соответствии продукта дополнительным требованиям к программам, «установленным правительством». Проблема в том, что эти требования правительство пока не установило, но это не помешало их указать и в другом проекте правительственного постановления.
Облегчат ли новые поправки экспертизу программных продуктов на предмет «отечественности» либо, наоборот, затруднят ее, сказать пока трудно. При этом удивительным образом протекционистские меры в отношении российского рынка IT совмещаются у чиновников с планами поддержать разработку и вывод на западные рынки отечественных программных продуктов.